Стал ли впоследствии первый диктор радио Свобода - убийцей ?

[bom100]

На сайте Радио Свобода в передаче об истории первого дня вещания этого радио ведущий рассказал следующее: http://www.svoboda.org/a/24918117.html 

Иван Толстой: Десять лет тому назад, когда я готовил радиоцикл «Полвека в эфире», я тоже рассказывал о самом первом дне нашей работы. И я говорил тогда, что первую передачу вел наш знаменитый диктор Сергей Дубровский. Но это, как я позднее понял, было неправдой. Другой человек был у нашего микрофона, не рыцарь антисоветской радиопропаганды, а страшный для многих и тлетворный советский агент. Более того, кое-кто до сих пор уверен, что наш первый диктор впоследствии стал убийцей. Так это или не так, мы попробуем сегодня разобраться.

Вот что рассказывается далее об этом "убийстве":

Иван Толстой: Фрагмент из программы 2002 года. Куда же из воспоминаний наших ветеранов делся Борис Виноградов, подлинный диктор, читавший политическое обращение? Виноградов был вытеснен из памяти, вытеснен по закону выталкивания неприятной информации, которая мешает светлым воспоминаниям. Делается это, как говорят психологи, не сознательно. Таков защитный механизм мышления.
          Почему же Борис Виноградов не угоден ветеранам? Ведь в ту минуту, когда он – 1-го марта 53-го - сидел у микрофона, он был другом и приятелем многих своих коллег. Разгадка – в его судьбе. Довоенный ленинградский актер, участник труппы театра Сергея Радлова, в любимом радловском «Гамлете» игравший Лаэрта. Да-да, я не фантазирую, игравший Лаэрта, ранившего, как все помнят, датского принца отравленным клинком.
         Потом была эвакуация, гитлеровцы на Северном Кавказе, Берлин, раскол радловской труппы, возвращение четы Радловых в Советский Союз, их арест, лагерь и полузапрет на профессию.  А Виноградов? Борис Иванович никуда поначалу не возвращался. Он даже сыграл в одном из немецких фильмов, то ли в конце войны, то ли после, какую-то антисоветскую роль (я еще не смог отыскать этого фильма; может быть, кто-то из наших слушателей поможет?). После такой роли о возвращении речи быть не могло.
        Наступили 50-е. Борис Виноградов успешно прошел конкурс на место диктора открывающейся Радиостанции Освобождение. Да и компания у него там подбиралась по интересам. Еще до станции он в Мюнхене сблизился с группой русских актеров-эмигрантов.  Нет, не радловцев уже, а дубровцев: Сергей Николаевич Дубровский носил эту фамилию как псевдоним. В Москве его знали как мхатовского актера Болховского. Настоящая фамилия Сергея Николаевича - Сверчков. Путь как у многих: 41 год, плен, случайные заработки, бегство от советских репатриационных комиссий, Нью-Йорк. А вот в Америке Болховскому-Сверчкову-Дубровскому удалось по-настоящему профессионально развернуться: в начале 50-х он основывает в Нью-Йорке театр русской драмы. На этот раз его режиссерский псевдоним – Островский.
        Нельзя не удивиться такому обилию фамилий. Причина, чаще всего, бывала прозаической: попытка уйти от постоянного преследования со стороны советских агентов, даже не агентов, а чиновников, которые портили кровь, регулярно подавая в американскую администрацию доносы на эмигрантов. Многослойные псевдонимы позволяли затянуть чиновное расследование и пожить какое-то время спокойно.
        Там же, кстати, в труппе Сергея Николаевича, играет юная Виктория Семенова. Когда в Мюнхене начинаются приготовления к открытию новой радиостанции, русских актеров приглашают переехать в Европу. И здесь, вспоминает Виктория Григорьевна Семенова, на сцене одного из баварских клубов, Дубровский ставит «Горе от ума» и сам играет Фамусова. Семенова – Софью. А Чацкого – Борис Виноградов. Дружба между ними – не разлей вода.
         И вот приблизилось открытие радио. На радио, кстати, у Виноградова-Чацкого была своя Софья – Соня Заксе, немка, оказавшаяся в советской зоне Германии и мечтавшая оттуда бежать. Бежать ей помогли, но и связали ее обязательствами. По словам Виктории Семеновой, хорошенькая рыжая Соня Заксе стала советским агентом. Она сидела на входе в радиостанцию и записывала всех приходящих. Через ее руки проходили все паспорта. Ценное место.
1 марта 53-го года Борис Виноградов занял свое место у микрофона и прочел на запись текст политического заявления Координационного Совета Антибольшевистской Борьбы. Прочел от начала и до конца. И больше никто это заявление на радио не записывал. Исторический факт.
         Судьбой своей Борис Иванович Виноградов доволен не был и этого не скрывал. Грустил, много пил, мечтал вернуться в Советский Союз. Его отговаривали, напоминали об известных случаях репатриации, говорили: да вот, вспомните хотя бы Сергея Радлова, где он теперь? Где его жена-переводчица Шекспира? Виноградов качал головой, всё понимал. Но домой – хотелось.
Особенно Виноградова поддерживал Дубровский. Дух в нем поддерживал, но от возвращения на родину старался отвести. А жена Соня Заксе действовала, как в мелодраматической пьесе: она подсовывала ему письма от советских чиновников и доброжелателей, обещавших Борису Ивановичу молочные реки и кисельные берега. Уговоры и увещевания Дубровского становились невыносимыми.
         И Виноградов не выдержал. Дальше придется излагать историю, полностью основанную на страстных воспоминаниях, невероятных слухах, ничем не подтвержденных деталях. Но других источников у меня нет, а программа наша, как-никак, называется, Мифы и репутации.
         Не выдержав душевного напряжения, Виноградов согласился на план советского посольства, причем, того посольства, которое находилось не в Германии, а в Париже. Как рассказывает Виктория Семенова, право на родину следовало заработать и Виноградов (с помощью Сони или самостоятельно) Сергея Дубровского отравил. Что-то подсыпал во время прощального ужина.
Ну, зачем, зачем Борис Иванович в радловском театре играл Лаэрта? Лучше бы этого не знать, потому что мелодрама набирает обороты.
         После прощальной встречи Виноградов с женой отбыл в Париж. Дубровский тем временем слег. Ему становилось все хуже и хуже. Жена и сын его были в эти дни в Америке, выправляли документы. Друзья решили везти Сергея Николаевича в больницу.
25 октября 55 года Сергей Дубровский в возрасте 57 лет скончался от скоротечного цирроза печени. Разговоры о насильственной смерти не утихали. Я не знаю, было ли начато расследование, но то вообще была пора скандальных отравлений эмигрантов. Вспомним знаменитый случай Николая Хохлова, советского агента, который должен был выстрелить капсулой с ядом в лицо НТСовца Околовича, но отказался выполнять задание и разоблачил себя, за что был отравлен радиоактивным таллием. По-видимому, таллиевое отравление чуть было не отправило на тот свет Викторию Семенову: она стала случайной жертвой, метили в ее мужа Михаила Мондича.
        Было ли в стремительной болезни Сергея Дубровского нечто подобное? Я не знаю. Коллеги на радио были потрясены. Но как описать их реакцию, когда несколько месяцев спустя Виноградов с Соней Заксе, как ни в чем не бывало, вернулись из Парижа и попросились обратно на станцию?
         Соня, между прочим, была принята, но в другой отдел, про Бориса Ивановича сотрудники радио дружно сказали, что если его возьмут, они объявят забастовку.
          В первых числах июля 1956 года, как сообщает эмигрантская газета «Доброволец», супруги Виноградовы выехали из Мюнхена в Восточный Берлин. Оттуда Виноградов говорил по телефону с одним из своих мюнхенских приятелей, а Соня «прислала благодарственное письмо своему начальнику за хорошее к ней отношение и сообщила, что она на службу больше не вернется, так как уезжает с мужем в Москву».
          Уехали Виноградовы не в Москву, а в Ленинград, и опровергли распространенное представление о том, что репатриантам хороших мест в СССР никто не предоставит. Но, во-первых, если верить слухам, Борис Иванович был не простым возвращенцем, а как-никак, Лаэртом, а, во-вторых, место он получил именно по специальности. Его взяли в труппу Театра Ленсовета. По иронии судьбы, Театрам имени Ленинского Совета назывался предвоенный Театр Сергея Радлова, но в 56-м году речь шла о совершенно другом театре, из которого только что ушел Николай Павлович Акимов.
         В Театре Ленсовета Борис Виноградов пробыл целых 11 лет. За это время с ним случился инсульт, потом Соня Заксе Бориса Ивановича оставила и вернулась к себе в Мюнхен. Рассказывают, что в последние годы Виноградов попал почему-то в Казахстан, и было ему там, по слухам, не очень сладко. Не знаю, это совсем темная страница его биографии.