ГЛАВА ТРЕТЬЯ Кромбах и Бамберски во многих отношениях имели схожие жизни. Оба они выросли в разорённой Второй мировой войной Европе, оба они были свидетелями ужасов войны. Кромбах, родившийся в 1935 году в Дрездене, был сыном офицера вермахта. Когда ему было почти 9 лет, он пережил бомбардировку, которая унесла жизни 30000 гражданского населения (это событие легло в основу романа Курта Воннегута
«Бойня номер 5, или Крестовый поход детей»). Бамберски родился в 1937 году в семье польских католиков, эмигрировавших во Францию в начале 1930–х годов. В сентябре 1939 года, когда нацисты вторглись в Польшу, он жил у дедушки с бабушкой в Галиции. Там он стал свидетелем голода, уличных боёв и казней, проводимых солдатами СС. В 1945 году в Лилле он воссоединился со своими родителями, благодаря Международному комитету Красного Креста. Нет сомнений, что ужасы немецкой оккупации отложили отпечаток в сознании Бамберски: преследуя Кромбаха, он иногда озвучивал свою убеждённость в том, что некоторые следы нацизма — развращённость, жестокость и высокомерная враждебность по отношению к окружающему миру до сих пор отравляют политическую и судебную систему Германии.
Бамберски стал профессиональным аудитором. Кромбах — доктором–терапевтом. Жизненный уклад обоих строился на буржуазной пристойности, достатке и видимом семейном благополучии. В 1960–х они оба поженились и у обоих родились дети, а в 1974 году они жили на одной и той же улице в Касабланке: Кромбах работал врачом при консульстве Германии, а Бамберски работал там бухгалтером. Их дети учились в одной международной школе. И именно там, в этом знойном североафриканском городе, Дитер Кромбах завёл роман с женой Бамберски, привлекательной тридцатилетней дочерью французских эмигрантов, поселившихся в Марокко в 1950–х годах.
По словам Бамберски, ему ничего не было известно об изменах супруги, даже когда в 1974 году они переехали из Марокко в Пешбюск, город, недалеко от которого росла Даниэль. Кромбах также покинул Марокко и поселился в Баварии. После этого в 1975 году Даниэль внезапно объявила мужу о том, что нашла работу в агентстве недвижимости в Ницце, в 350 милях на Восток. Она сообщила, что собирается снимать там квартиру и приезжать домой на выходные, но отказалась говорить ему название агентства и давать номер телефона. Заподозрив неладное, Бамберски одним воскресным вечером проследил за женой и увидел, что вместо того, чтобы направится в Ниццу, она припарковала своей автомобиль в гараже квартирного дома в Тулузе. Там она оставалась всю неделю. Когда он расспросил консьержа о ней, мужчина ему ответил: «Ах, да! Это же госпожа Кромбах».
Бамберски быстро развелись. Даниэль переехала к Кромбаху в Баварию в 1975, и спустя два года они поженились. Первоначально она уступила права опеки своему бывшему мужу, и дети остались с Бамберски во Франции. В июле 1980 года отец–одиночка затосковал по лёгкости жизни за рубежом и решил вернуться с детьми в Марокко. Бамберски по–прежнему настаивает, что переезд в Африку был в рамках его законных прав, но в итоге это решение обернулось для него роковыми последствиями. Спустя несколько дней после того, как он покинул Францию, Даниэль подала жалобу в тулузский суд, требуя передать ей право опеки. Адвокат Бамберски посоветовал не оспаривать ходатайство, так как бывшая жена обвиняла его в «сокрытии детей». Смирившись с передачей опеки, он снова поселился в Пешбюске. В июле 1980 года, за два года до смерти Калинки, оба ребёнка переехали к своей матери и Кромбаху в Линдау. Бамберски согласился, что будет видеться со своими детьми только во время каникул.
Возможно, Бамберски был бы исполнен большей решимости обжаловать решение суда, если бы ему было известно о тёмной стороне Дитера Кромбаха, которая, судя по всему, проявилась ещё в 1960–х во время его брака с первой женой Моникой Хенце. Она умерла внезапно в возрасте 24 лет. В заявлении, которое позже подала мать Моники в немецкую полицию, утверждалось, что Кромбах, тогда молодой перспективный врач, с отличием окончивший Франкфуртский университет, избивал свою жену и угрожал ей смертью. В 1969 году Монику поразило таинственное заболевание, которое привело её к немоте и слепоте, а впоследствии к параличу. Согласно заявлению её матери Кромбах буквально оттолкнул ухаживающего за ней врача в франкфуртском госпитале и ввёл инъекцию, по его словам, «змеиного яда». Хенце скончалась спустя несколько часов от кровоизлияния в мозг. Связь между инъекцией и смертью жены Кромбаха не была установлена, и причиной смерти официально был назван тромбоз базилярной артерии, через которую кровь поступает в мозг. Кромбах, несомненно, ещё воспользуется знанием фармакологии в зловещих целях.
В 1980–х, как он позже сознается, он неоднократно подмешивал Даниэль успокоительные, чтобы беспрепятственно встречаться с своими любовницами на первом этаже их дома, пока она крепко спит наверху. Более десяти лет в кабинете медицинского осмотра Кромбах вводил наркоз своим пациенткам и насиловал их, пока те были без сознания. Злоупотребление профессиональным положением, причинившее смерть, вдохновит юристов на сравнение дела Кромбаха с делом «Лионского мясника» нациста Клауса Барбье. Сходство, пускай и утрированное, только лишь подкреплялось безнаказанностью, которой Кромбах будет пользоваться у себя на родине в течение десятилетий.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ Прошло чуть больше года после смерти Калинки, когда Бамберски решил нанести ответный удар. Он поехал в Линдау во время Октоберфеста, где стал раздавать жителям листовки, на которых была фотография Калинки и подпись с предупреждением: «Жители Линдау! Вы должны знать, что в вашем городе живёт убийца Дитер Кромбах. Он изнасиловал и убил мою дочь 10 июля 1984 года, его преступление было скрыто врачами, полицейским комиссаром и прокурором. Пожалуйста, помогите мне добиться правосудия!». Он прошёл по набережной озера и средневековому историческому центру города и разнёс 2000 копий по домам, кафе и пивным садам, где люди распевали песни и пили пиво, празднуя фестиваль.
Вечером в сопровождении двух полицейских к Бамберски подошли дети Кромбаха — семнадцатилетний сын Борис и девятнадцатилетняя дочь Диана. Бамберски арестовали и допросили, после чего предъявили ему обвинение в клевете, нарушении общественного порядка и нанесении вреда репутации прокурора. После суток, проведённых в полицейском участке, ему приказали отдать в качестве залога все имевшиеся при нём наличные деньги, около 2000 немецких марок (около 1000 долларов США). Спустя три месяца Бамберски заочно приговорили к шести месяцам заключения или выплате штрафа в сумме 400 000 немецких марок. На пять лет до истечения срока исковой давности территория Германии станет для Бамберски закрытой.
После того, как немецкие власти возбудили уголовное дело против него, а не человека, которого он считал убийцей своей дочери, Бамберски стал искать другие способы добиться правосудия. Так как Калинка была гражданкой Франции, французские власти могли начать собственное расследование убийства на территории Германии. В случае если бы доказательства сочли достаточными, на арест Кромбаха был бы выдан международный ордер. В 1985 году после двух лет понуканий от Бамберски французские власти эксгумировали останки Калинки из её могилы в Пешбюске. Эксгумация не предоставила новых версий причины смерти, но был обнаружен один шокирующий факт, бросивший тень сомнения на немецкое расследование: Интимные части тела девочки были полностью удалены во время вскрытия, и их не было ни в одной из немецких лабораторий судмедэкспертизы, где исследовались останки. Таким образом, было невозможно установить точно, когда было совершено изнасилование: до или после смерти.
Дитер КромбахЭто только укрепило подозрения Бамберски о заговоре с целью прикрыть Кромбоха. Казалось странным и непонятным, с чего бы правительство так заботиться о терапевте из баварского города. Может быть, думал Бамберски, Кромбах приобрёл нужные связи за те два года, что работал при Консульстве Германии в Касабланке, возможно, он сотрудничал с немецкой разведкой. Немецкие власти всегда отрицали, что защищали Кромбаха, и не было никаких доказательств, свидетельствовавших об обратном. Вероятнее всего, дело было в недобросовестно выполненной работе судмедэксперта, бюрократической волоките, и на определённом уровне нежелании, чтобы постороннее государство вмешивалось в дело, относящееся к внутренней юрисдикции, что и заставило немцев препятствовать дальнейшему рассмотрению случая.
В 1988 году немецкие власти выполнили просьбу французских прокуроров и предоставили образцы тканей, взятые из лёгких, сердца и кожи Калинки для анализа в Институте судебной медицины в Париже.
Изучение всего материала, нарезанного тонкими слоями и хранившегося в парафине и хлороформе, — кроме пробирок с образцами крови, которые по каким–то причинам Спанн не стал рассматривать, — привело трёх французских патологоанатомов к почти определенному выводу. Хотя имеющиеся данные не позволяли установить «точную причину смерти Калинки», как написали они, её смерть носит особо жестокий характер. «Регургитация частиц пищи в дыхательные пути свидетельствуют о глубокой коме, которая привела к состоянию дыхательной недостаточности со смертельным исходом». Удушье и смерть произошли бы «практически мгновенно», после того как в правую руку ей была введена инъекция. Из–за отсутствия образцов крови было невозможно найти «однозначную связь» между внутривенным веществом и смертью. Тем не менее этих результатов было достаточно, чтобы убедить французский суд в виновности Кромбаха.
Восьмого апреля 1993 года генпрокурор обвинил Кромбаха в «умышленном убийстве», которое наказывается лишением свободы сроком до 30 лет. В обвинительном заключении говорилось, что Дитер Кромбах ввёл смертельную инъекцию Калинке Бамберски «не в лечебных целях, а с намерением убить её». Прокурор попросил немецкие власти арестовать Кромбаха, но те отказались. Так 9 марта 1995 года стало датой символической победы Бамберски: парижский суд заочно признал Кромбаха виновным в убийстве и приговорил его к 15 годам лишения свободы.
Если Кромбаха и огорчил приговор французского суда, то он явно не подавал виду. На самом деле, у него и не было причин для расстройства. Судебные власти Баварии и Берлина дали понять, что считают дело против Кромбаха давно закрытым, а французский суд неправомерным. Кромбах всё также жил на Боденском озере, где продолжал работать врачом и вёл социально и физически активный образ жизни: он был членом конно–спортивного клуба, а также держал парусник в яхт–клубе Линдау.
Как он позже признался, у него было много любовниц, с которыми он виделся прямо у себя дома. В 1989 году он развёлся с Даниэль, и она вернулась жить в Тулузе, по–прежнему настаивая на невиновности Кромбаха. Чуть больше чем через два года Кромбах женился на своей четвёртой жене Эльке Фройнлих которая, как и три предыдущие его жены, была на десять лет его моложе, но вскоре они развелись из–за измен Кромбаха.
Отказ немецкого правительства экстрадировать Кромбаха в то время, казалось, имел под собой не мало оснований. Отказ в экстрадиции гражданина Германии перед иностранным судом был закреплён в послевоенной немецкой конституции, хотя законом допускались случаи «экстрадиции в государство–член ЕС или в Международный суд, если при этом гарантируются правовые принципы (немецкого) государства». Однако прокуроры, судьи, а в конечном итоге и министр юстиции в Берлине неоднократно пытались оправдаться, почему же передача Кромбаха для судебного разбирательства во Франции нарушит эти принципы: заключения судмедэкспертов были неокончательными, показания Кромбаха о смерти Калинки казались правдоподобными, и мать девочки упорно настаивала на невиновности мужа. Немецкие власти продолжали выражать большую уверенность в профессионализме местного прокурора, который закрыл это дело ещё в 1983 году.
Дитер КромбахФанатизм Бамберски и все его публичные обвинения в должностных преступлениях и сговоре, возможно, тоже сыграли не последнею роль в столь сильном нежелании немецких властей возобновлять расследование. Возможно, эта непримиримость отражала злобу, накопившуюся за долгие годы соперничества между Францией и Германией. Несмотря на то, что в то время шёл стремительный процесс европейской интеграции, — стирания физических границ и унификации валюты, — дело «Бамберски против Кромбаха» наглядно демонстрировало, что судебные системы государств оставались независимыми и даже противоборствующими.
В апреле 1990 года генпрокурор Мюнхена вновь не нашел никаких оснований для возобновления расследования. Немецкое правительство в течение многих лет после заочного вынесения приговора Кромбаху будет настаивать на том, что их прокурор закрыл это дело, и поэтому врач не может быть выдан Франции. Но Кромбаху лишь придавало храбрости осознание того, что на территории Германии он находится в абсолютной безопасности. Возможно, всё было ещё проще: он больше не мог сдерживать скрывавшиеся внутри него тёмные влечения.
Тема: Отец 30 лет добивался правосудия над убийцей своей дочери (Прочитано 63600 раз)